про лето и меня

вот и лето прошло, словно и не бывало.
на пригреве тепло. только этого мало...
а. тарковский

можно сказать, что сегодня -- это день двух событий: последний день лета и день, когда я публикую 50-тый пост в моем блоге. И то и другое по сути не имеет никакого значения, но первый факт очень гулко откликается во мне тоской о невозвратимом, о том, что прошло и не было прожито, а второй говорит мне о том, что написать в дневник для меня стало более обычным чем поделится с кем-то, слова в блоге стали для меня заменой жизни, переживания, я замыкаюсь, кажется люди мне перестают нравится. наверное, и первое и второе -- это предвестники нового кризиса моего существования, но так же кажется это еще и повод войти в очередное пике депрессии. я не могу вырваться из лета. неумолимо движущееся время как пресс плющит меня о наступающую осень, я не могу оставить в прошлом все, что произошло, людей, себя. я возвращаюсь и возвращаюсь, только теперь у меня совсем нет пространства для маневра -- время подошло с двух сторон, я чувствую страх замыкающегося времени и мне бы найти щелку, чтобы проскочить дальше -- в мой январь, где я остужу свой разгоряченный мозг, окунусь в обыденность. мне нужен отдых, я очень устал, я устал.

пост про автохирургию

чувство, живущее во мне, держится тысячью нитками за тысячу маленьких крючочков вросших в мой желудок. когда я так устал, что понял, что оно не может больше во мне находится, я начал с остервенением рвать его из себя, засовывая руки в глотку -- нитки рвались, крючки гнулись, ломались, вырывались с кусками моего желудка -- я корчился, меня тошнило желчью моего чувства, но я продолжал рвать, пока не понял, что это не выход. я долго лежал на кровати и быстро дышал, пока немного не успокоился -- слишком крепко связано оно со мной. теперь же, с мастерством опытного хирурга и цинизмом старого паталогоанатома я снимаю одну за одной ниточки с крючков. их тысячи, но я тоже настойчив. мои пальцы превратились в отточенные инструменты, мои глаза в микроскопы направленные внутрь. и я знаю, что это как игра в шахматы с собой -- шанса выиграть все равно нет, лучший вариант -- ничья.

про войну

все же человек очень странное животное. как сильно может расходится то, что он делает, думает и ощущает. почему, даже понимая, в чем причина его желудок иногда сворачивает в комок от желания позвонить и услышать чей-то голос, а может быть просто почувствовать, что этот кто-то рядом и ждет его? но он не звонит, не пишет, ищет какие-то героически превозмогающие себя пути к тому, чтобы обойти свои чувства с флангов и затоптать их в обыденность и однотонность настоящего, затолкать их куда-то подальше на чердак, чтобы вспоминать об этом только когда ему придется запихивать туда еще один уникальный экземпляр. почему не получается хоть какого-то единообразия в восприятии и действии? воистину все войны мира -- это лишь отголосок внутренних войн человека самого с собой. и иногда мне кажется, что я эту войну уже проиграл.

о слиянии

сейчас мне хочется сесть в поезд и ехать. ехать очень долго, смотреть в окно, читать что-нибудь интересное, потом спать, просыпаться и опять видеть движущиеся пейзажи за окном. очень хочется, чтобы казалось, что я куда-то двигаюсь. куда-то, где не так как здесь. конечно умом я понимаю, что это только попытка убежать от себя, от своей экзестенциальной пустоты . я знаю, что я много ездил и нигде я не мог сказать, что я ехал сюда -- везде настигало меня ощущение пустоты и одиночества. сейчас я уже понимаю, что когда я был еще совсем маленьким мне очень хотелось к маме, но толи от того, что мама не могла уделить мне время и моя стадия слияния с ней прошла мимо и теперь ищет себя, толи мама поглотила меня и слияния не произошло поэтому, но я ищу маму и неслучившегося слияния с ней, если даже это не мама. я чувствую, что мне это необходимо, я пытаюсь так стоить свои отношения, так я нахожу свои одиночество и депрессию. понимание этого не ослабляет желания этого, но с другой стороны, я чувствую, что это та стадия, которую я должен пройти, чтобы добраться до более реальных для меня ценностей. я не знаю как, но я должен идти.

о смерти, и немного о жизни

жизнь не дает поблажек, не дает возможности переиграть что-то, в ней не бывает черных или белых полос -- это только бесконечная гонка за смертью. иногда мне кажется, что закрыв глаза, я могу увидеть как я мчусь и мимо меня мелькают события, даты, усталые лица, безразличные выражения, забытые слова и заляпанные зеркала понимания. ничего, что задержалось бы хотя бы на мгновение, все проходит, недвусмысленно намекая на то, что ты и сам когда-то будешь лишь частью почвы. я должен что-то сделать, я делаю, я пытаюсь делать. я делал. я хотел делать. это все ушло в бесконечный круговорот непонятых и невостребованных событий. но поделать с этим уже ничего нельзя. что ты уже действительно сделал, так это свой новый шаг к смерти -- раз, раз -- все ближе и ближе. что же ты сделаешь теперь?

про всё дерьмо

слова. они выходят из меня одно за другим, чтобы быть похоронены во вселенской помойке времени, их бесконечный поток вымывает из меня всё дерьмо, а месте с ним и чувства, мысли, желания. они как клизма -- напишешь что-то и сразу хорошо и пусто. все новые и новые слова извергаются из уставшего от последних событий сознания, создавая все новую и новую пустоту во мне. я уже начинаю отмахиваться от них, уходите, я больше не могу. по кортасаровски черные суки наполняют экран моего компьютера, они заполняют все мое живое пространство -- я отправляю их далеко-далеко на какой-то американский сервер, где находится мой блог и удаляю со своего компьютера. вот так. теперь по-настоящему пусто.

про лето

я сижу не верю
что случилось это
здесь скамейкой в сквере
провожаю лето

я сижу не верю
ветер лист уносит
у закрытой двери
в молодую осень

утонувших в Лете
унесет водою
ты не знаешь где ты --
значит не со мною

вместе

ты можешь быть с ней. ты хочешь быть с ней. так что же мешает? мешает то, что дело не в человеке. она такая какая она есть: постоянно меняющаяся, какая-то сама своя. ты же связан с ней только через отношения, через твое отношение к ней и ее отношение к тебе. а это очень тонкая ниточка, которую можно годами вить, а порвать в мгновение ока. для нее нормально быть с тобой: ты видишь два черных силуэта на фоне заката, но эти два человека не вместе -- они просто сидят рядом. ты хочешь быть ближе, ты чувствуешь, как не хватает этой связи, ты бьешься в стену за которой, как тебе кажется, счастье, ощущение близости -- но ты даже не знаешь, в ту ли стену ты стучишься. иногда тебе хочется очень крепко обнять ее, чтобы почувствовать ее близость, но она смотрит на тебя как на идиота, а ты оправдываешься -- мол случайно, не рассчитал. и ты начинаешь боятся, прижимать ее и пытаться быть ближе, бояться, что это вообще не возможно и начинаешь чувствовать эту невозможность порами, в каждом ее движении, в каждом слове, у тебя начинается депрессия, хотя еще совсем недавно ты был полон сил и уверенности в своих силах. но что-то не дает тебе отойти от стены и посмотреть, что же там за ней. ты боишься, что все значимое для тебя обесценится. но ты больше не можешь биться, ты просто ей не нужен -- подумай об этом. просто она не имеет ничего против, чтобы ты сидел рядом. ты очень аккуратно разрываешь фото с парой на закате пополам -- так будет честнее.

про возвращение

каждый раз он говорил себе, что больше никогда. он обещал себе это столько раз, что если бы он написал эти обещания на клейкие бумажки, то сейчас уже не было бы места на холодильнике. но читать их все равно было бы некому. да и холодильника у него не было. у него не было ничего своего, даже свою жизнь он как бы одолжил у своей мамы. он не мог понять толи это его сила, толи слабость -- но он всегда возвращался. может быть он чувствовал, как ей сейчас сложно, а может быть просто не мог оставить прошлое в прошлом и все время тащил его за собой, как дохлую собаку на поводке. он чувствовал, что начинать, если это слово вообще можно было к ним применить, отношения со страха было сущим безумием, но почему-то никак не мог отказать себе в вере. он даже пытался найти себе смысл, но это кончилось очередной апатией. почему тебе может быть нужен человек? казалось бы: ты целуешь его, готовишь ужин, пьешь вино с полуфабрикатной котлетой, секс и забытие. почему этот а не кто-то другой? но почему-то меньше всего ему хотелось кого-то другого. он не мог это никак объяснить, но попытки бороться с этим только вгоняли его в депрессию. он боролся и верил, но умом он понимал, что однажды это должно было закончится и только ждал этого момента не в силах принять решение.

про иуду

она появилась немного угловатая, но бодрая и жующая жевачку. была очень весела, говорила быстро, все время его целовала и смеялась над ним. но он видел, что она не здесь, ей не до него -- он лишь то, что сейчас сменится еще чем-то. а еще он чувствовал, что его сейчас стошнит -- от нее пахло тем другим, он не чувствовал запаха, но как-то он знал, что она им пахнет. он подставлял губы для поцелуев и отводил глаза, чтобы не видеть в них эту беспечную радость, которая была совсем не его радостью, совсем не тем, что дал ей он -- это было совсем чужое. он думал о том, что все, что он смог предложить -- это непонятные разговоры об отношениях и скучные вечера за просмотром фильма. он не помнил ее такой после встречи в ним. ему казалось, что его вот-вот вырвет от того насколько он жалок. он, не глядя в глаза и зная, что это даже немно смешно, предложил погулять вместе под дождем, но она лишь говорила о непонятных причинах, но не хотела прямо говорить нет. потом она спросила его не нужны ли ему деньги, и деньги ему были нужны. она быстро протянула ему банкноту и когда он ее взял, он подумал, что она как будто от него откупается и ему стало совсем невыносимо дольше быть с ней рядом. он вышел на улицу и медленно брел по лужам. и ногам было мокро, а губам солоно.