у стенки

кажется, я когда-то читал про человека, который плавал под водой -- он умел хорошо задерживать дыхание. и вот как-то один раз он нырнул и плыл в небольшом подводном гроте, когда он увидел, что перед ним небольшой проход, через который, как он подумал, он смог бы пробраться на другую сторону скалы. и так он был уверен в том, что ему это удастся, что даже когда он начал чувствовать, что воздух начал заканчиваться, он продолжал плыть, пока не уперся в небольшую щель, через которую уже была видна поверхность. но пробраться в нее он не мог. и на то, чтобы вернуться уже не было воздуха. и еще некоторое время он провел за тем, что смотрел на поверхность -- почему-то он даже не попробовал плыть обратно. он так и умер у этой стенки, которая была для него и смыслом и смертью. и кажется, я знаю, что он чувствовал эти последние несколько секунд.

ночь

он лежал в ее кровати, она обнимала его во сне как сотни раз до этого, а он смотрел на часы. они светились в темноте цифрами 01:57, то и дело увеличиваясь на один. ему очень хотелось, чтобы в момент, когда загориться 02:00, она проснулась и спросила его, почему он не спит и он ей сказал бы, что он думает о ней, а она сказала бы еще что-нибудь, что-то такое, что могла сказать только она и только ему, чтобы он ощутил это тепло, когда хочется крепко-крепко прижать человека и не отпускать. но он знал, что так не произойдет. больше нет "мы", теперь есть "как ты поживаешь" и, что еще хуже, есть очень искренний, но совершенно холодный взгляд -- ее рука лежит на нем как кусок льда. она жжет его тело и ему становится нестерпимо. желтые цифры показывают 02:03. почему чудо не произошло? когда он так его ждал, когда оно было просто необходимо... он больше не может здесь находится. он медленно выползает из под ее руки и идет к открытому окну. закуривает и смотрит в окно, вспоминает как сегодня он ехал к ней, верил, что им удастся что-то исправить, он и правда был готов сделать очень многое, но эта была только иллюзия. больше нет той жизни, та жизнь для нее -- это синоним всего самого ненавистного, их бывшие отношения -- это не "когда счастье" -- да и на что ты действительно надеялся? кто поверит твоему "обновить" -- твой кредит доверия исчерпан, между вами межа недоверия, вспаханная тобой -- ты -- это та часть жизни, о которой когда-нибудь разговаривая с кем-то она будет вспоминать фразой: -- а ведь я была с этим человеком столько лет! -- он сглотнул слюну, какое-то мокрое ощущение лезло в нос, но чихать не хотелось. он смотрел на ее большие бедра под простыней, потом оборачивался и смотрел в ночное небо в тучах. он сделал последний просмоленный вдох, выкинул окурок и. пора.

безумие

а на утро у меня кончился кофе и все, что я хотел -- это еще одну большую чашку горячего черного напитка и сигарету. я взял книгу и вышел. утро было солнечным, но радостно мне не было. я шел и думал о том, что произошло вчера и о пустоте, которая теперь меня наполняла. бессонная ночь, кофе и эти мысли довели меня до ручки, но спать я не мог. когда я подошел к летнему кафе депрессия ненадолго покинула меня в предчувствии утреннего не растворимого кофе. я сел за столик и погрузился в книгу. ко мне подошла девушка и я чуть не подпрыгнул -- это была она. где-то очень глубоко в душе, я конечно хотел ее увидеть, но здесь? она спросила, что я буду и я не отрывая от нее удивленного взгляда попросил кофе. она, нисколько не изменившись в лице, спросила не хочу ли я еще чего-то и удовлетворившись отказом удалилась. я вскочил и побежал. на бегу я обернулся и случайно налетел на девушку. я стал извиняться, но когда я увидел ее лицо я похолодел -- это опять была она. она сказала, что можно было бы быть поаккуратнее и пошла. я в ужасе осмотрелся, вокруг было несколько человек я подошел к первой встречной женщине и схватил за плечо, это тоже была она. она возмущенно смотрела на меня. но я ничего не сказал и побежал. я бежал очень долго и она везде была рядом, я сел на лавочку и заплакал...

разговор

каждое слово, которое он говорил, было не то. его выворачивало от того, что он говорил. наверное это мама сказала ей, что произошло, и теперь она с огромной жалостью в голосе справлялась о его самочувствии, а он, казалось, был согласен на все, даже на жалость. но все слова звучали лживо, он знал, что это уже никому не нужно и это только потакание своим привычкам. он попросил ее перестать и она поняла, что он имел ввиду. он говорил очень ровно, совсем без волнения, он говорил о том, что им было необходимо закончить их отношения, теперь он был в этом уверен. ему было очень грустно от этого, но теперь он понимал, что они сами загнали себя в угол этой обреченности, что даже их любовь не может создать отношений, что он упустил момент, когда отношения начали превращаться в изваяние и теперь от них остались только горечь непонимания и обид. он говорил ей, что очень любит ее, но если они все еще дороги друг-другу они должны обновить их чувства, а вместе с ними и отношения, вспомнить о забытых и привычных вещах, дать друг другу шанс вернуть доверие, помочь друг-другу, подставить плечо. Но она повесила трубку, а он еще долго рассеяно стоял у телефона с трубкой из которой доносились гудки и думал о чем-то...

зеркало

он смотрел на свое лицо в зеркало и понимал, что теперь то как он выглядит точно соответствует тому, как он себя ощущает. он был разбит. он был действительно разбит. он не мог вспомнить, что ему снилось, но это было что-то очень суетное и он все время был настороже, он помнил как он все время ждал чего-то, что должно было произойти, когда он этого совсем не ждет. как все, что происходило в последнее время, все было так нежданно, все было совсем не так как должно было бы произойти, чтобы оставить хоть какую-то надежду на то, что все вернется на круги своя. на острие отчаяния он ощущал, что что-то должно было произойти, что-то должно было измениться, он чувствовал, что жизнь сама выталкивает его из круга повторяющихся событий, оставляет ему абсолютную свободу от всех его прежних привязанностей, чтобы он мог сделать шаг из круга, нарушить незыблемый закон, увидеть пространство вне плоскости свего обычного восприятия. его мысли прервал телефонный звонок. мама подошла к телефону и крикнула, что его просят к телефону. и почему-то он знал, что это она. у него все сжалось, ему хотелось плакать. -- почему именно сейчас?! -- он знал, что сейчас его затягивает обратно, обратно в очень хорошо известное ему пространство, где не осталось ничего. но он не мог ничего поделать, он был слишком слаб, и он подошел к телефону.

дорога домой

было уже поздно и людей было совсем мало. он поставил пустую бутылку под лавочку и пошел курить в тамбур. в сумерках пролетали кусты, столбы, люди на тропинках, дома, переезды, он смотрел на них в узкое зарешеченное окно, медленно выпускал дым кольцами и опять возвращался к бесконечному бегу за окном. поезд остановился, но никто не вошел, дверь, постояв открытой, хлопнула и электричка тронулась. он бросил окурок в щель у двери и уже собирался идти, как из соседнего вагона вломились два бухих парня, один из которых спросил: -- курить есть? -- и он не успел ответить, как получил в челюсть. еще через несколько ударов он отключился. очнулся он в лужице своей крови, над ним склонился человек и смотрел, рядом какая-то пожилая женщина очень громко говорила о том до чего довели страну. все тело болело, лицо жгло, он спросил какая станция. мужчина ответил ему и помог выбраться н платформу. -- что случилось?! -- мама была в ужасе. не дожидаясь ответа, она быстро раздела его, обработала раны, наложила примочки и он забылся в тяжелом сне.

дети и их мамы

с балкона был виден кусок горизонта и четвертушка солнца, заходящего за трубы. он сделал последнюю затяжку, затушил окурок в пепельнице и подошел к манежику, где сидел хилый мальчик и держал во рту палец. -- привет, парень, -- сказал он и потрепал пацана по голове. он боялся детей и поэтому обычно общение на этом заканчивалось, но в этот раз он все еще стоял у манежа и думал о том, что они никогда не говорили о детях, пока были вместе, ничего не планировали, почему? и он отгонял от себя эти мысли, как глупо об этом думать сейчас, зачем себя мучить? он стоял в открытых дверях, а она все что-то говорила ему, словно это было что-то важное или интересное. но он покорно слушал и даже кивал или отвечал впопад, хотя сам думал о чем-то своем. все их прощания проходили как-то так, и в этот раз мысли его были достаточно прагматичны: он размышлял, куда же ему поехать. выбор пал на маму и через час он уже сидел в пригородной электричке. у него гудела голова и он купил на вокзале пива. в момент, когда поезд тронулся, пиво было уже привычно открыто о решетку багажной полки и он с наслаждением сделал первый глоток.

сны о смысле

он долго спал и ему снилось, что весь мир стал маленьким, вещи миниатюрными, а руки огромными с грубыми невероятно гигантскими пальцами. именно сейчас ему особенно нужно было все самое дорогое, но оно рушилось в его руках как карточный домик и он плакал от обиды и беспомощности. затем он, кажется, видел свои ноги, они шли то по песку, то по земле, то ускоряясь, то почти совсем останавливаясь. потом он попал в странный мир, где вещи не имели своего значения. мир был вывернут. и другого слова ему в голову не пришло. он шел по нему, все яснее понимая, что он что-то ищет и тревога его нарастала -- он знал, что должен вот-вот поймать неуловимое, что где-то рядом понимание чего-то важного, суть чего-то очень дорогого. и он бежал все быстрее по бесконечному лабиринту этажей наполненному нелепыми по своей сути вещами -- он был уверен: еще немного и он найдет что-то единственно важное. в какой-то момент он оказался у двери -- грудь наполнило такое-то непонятное томление, но теперь все должно встать на свои места. он разбежался и толкнул дверь, но двери нет -- он вылетает в бесконечную черную дыру, которая начинает засасывает его. он быстро открывает глаза, его немного трясет и в груди ощущение падения. он поворачивается, ощущение падения медленно уходит. -- доброе утро, -- отвлекает его от сонных размышлений немного смешливый голос.

о невозможности

впрочем, эти мысли быстро сменились другими, а потом мысли и вовсе пропали -- осталось только вселенское чувство одиночества, ощущение того, что он находится в самое неподходящее время в самом неподходящем месте, что его вот-вот разорвет от жалости к самому себе или от того, что кто-то покусывает его за сосок. он чувствовал, что больше всего он хотел, чтобы произошло что-то, что изменило бы всю эту нелепую, невозможную ситуацию, чтобы все вернулось на свои места, чтобы все было как раньше, чтобы человек сейчас прижимающийся к нему и часто дышащий был таким же как раньше третьим, а не последним пристанищем -- и желудок его сворачивало от понимания, что это невозможно. а она смотрела ниже живота и по-доброму говорила кому-то: -- ну что же ты, дружок?

гость

он несколько раз нажал на кнопку звонка и через какое-то время защелкал ключ, дверь открылась. перед ним стояла очень заспанная и щурящаяся от коридорного света девушка в длинной светлой ночной рубашке в каких-то цветочках. где-то в глубине закоулков маленькой однокомнатной заплакал ребенок. -- заходи --, сказала она, спрятав удивление, и быстро ушла обратно в темноту квартиры. уже через десять минут они сидели на кухне и вяло говорили. без особого воодушевления он рассказал ей, что произошло, а она сделала вид, что все понимает и давала нейтральные комментарии, хотя сама была в очередной раз на грани из за того, что он опять говорил о ней. когда они покурили, на столе, несмотря на то, что день только начинался, появилось спиртное, а еще через какое-то время, они как обычно уже были в кровати и она колдовала над ним, а он лежал и пытался понять, зачем он сюда приехал...

сон

но это был только сон. он поднялся и девушка, будто боясь, что он упадет, взяв его за локоть, довела до двери. ему хотелось за что-то ее благодарить и совсем не хотелось, чтобы она уходила. но девушке показалось, что парень пьяный, и она поспешила избавиться от его компании, сказав: -- всё, приехали --, и быстро зашагала вдоль вагонов, иногда заглядывая в открытые двери. а он стоял в остывшем от гула уходящего поезда зале и ему хотелось обратно в тот сон, где он бежит босеком по грунтовой дороге, ярко освещенной солнцем, кричит кому-то и сам же над этим смеется, и кто-то ему отвечает. он останавливается и делает вид, что смотрит на облака и, когда она уже совсем близко, он быстро поворачивается к ней, поднимает на руки, прижимает к себе и они трутся носами, потом он тихонько похрюкивает ей на ухо, а она вырывается, опершись на его плечо, и смеется. или это был не сон? может быть это только воспоминание чего-то невозвратимого? он по привычке вышел в поднимающийся над мегаполисом день и как бы сами собой ноги понесли его к блочной многоэтажке, где, как ему много раз говорили, "ему всегда были рады".

в метро

ему было немного смешно. он думал о том, что еще час назад он стоял над рекой и готов был лететь за любимой вниз, а сейчас у него выскакивает сердце из за пары алкашей, которые чуть было не избили его. он вышел к метро и сел в почти пустой поезд. много станций он ехал и смотрел на сонных людей, вот эта девушка напротив возможно могла бы занять опустевшее место -- она открывает покрасневшие от сна глаза, которые округляются в испуганные -- она не знает, не проехала ли она свою станцию. очень хороший момент заговорить, но какая-то апатия одолела его и он только смотрел на нее и молчал. когда девушка вышла, он тоже начал дремать и проснулся на конечной -- его трясла совсем молодая девушка в форме, видно поезд шел в депо. -- эй --, говорила она, несильно толкая его в плечо. она была совсем близко и миражи сна создали ощущение того, что рядом кто-то очень близкий, стало тепло и не нужно было ничего, только бы это длилось. но настойчивость девушки взяла свое и он открыл глаза...

трое

казалось, они на восемдесят процентов состоят из спирта. он дал им по сигарете и отдал остатки сладкой дряни в бутылке. как будто они были рады такому подарку судьбы и пригласили его вместе опорожнить бутылку -- ему пришло в голову создание тройственного союза. он почему-то согласился и они сели под деревья на мокрую лавочку. мужики достали прозрачную бутылку наполненную мутной жидкостью и разлили, он отказался и взялся допивать свой портвейн. совсем через небольшое время обе бутылки были пусты, алкаши пьяны, а ему надоел постоянный мат, хотя сквозь него он и смог разобрать разрывающую сердце историю, как одного из его собутыльников отшила местная синяя красотка. он что-то скзал об этой истории и начал подниматься. но через секунду он уже поднимался с земли и пытался отряхнуться -- отвергнутый алкаш, видно был оскорблен замечанием и решил устроить утреннюю драку. оценив положение дел, повергнутый вскочил и побежал. он быстро протрезвел и его депрессия приняла несколько более осознанный вид.

он

он долго шел по мокрым улицам, один раз зашел в магазин и купил бутылку чего-то липкого и согревающего, и когда уже светало он вышел к набережной и долго шел кутаясь в свою видавшую виды куртку и смотрел на воду. пустынный мост висел металлическими ребрами над водой и словно просил излечить свою безлюдность. грязная вода в реке, мелкий дождь, пробирающий ветер и человек стоящий на бетонном ограждении. он не будет прыгать, просто посмотрит вниз, просто сейчас так надо -- он должен стоять здесь, а она должна свернувшись лежать в кровати с открытыми глазами. теперь ты можешь идти куда захочешь, сто тысяч разных мест -- только не в то одно, где весят потускневшие от пыли занавески, на чей рисунок сейчас не видя смотрит единственный не спящий в это утро, а для тебя возможно вообще единственный в этом городе человек, который все понимает и не хочет больше плакать. увидев поливальную машину, он спрыгнул на тротуар и смотрел, как она неспеша поливает мокрые улицы. начинался новый день, но человек никак не мог в него проникнуть, он был еще во вчера и они еще были в одной постели, но солнце нещадно рушило иллюзии, нужно было как-то продолжать жить и он никак не мог понять как. мысли путались и он плелся вперед не разбирая дороги через скверы, шоссе и дворы, пока в одном из небольших двориков к нему не подошли двое.

они

в комнате не было света, она лежала на кровати поджав ноги к своей небольшой груди, он курил в окно и смотрел на темное небо и на еще более темные облака, чудилось будто луна воет блюз цвета ночного неба и он курил очень медленно, выдыхать дым не хотелось -- казалось, что каждый вдох последний, что не хватает воздуха, и он отчаянно пытался надышаться этой комнатой. он оборачивался на нее и смотрел на ее большие бедра под простыней и потом опять смотрел в небо, когда к горлу подкатывало. потом он выбросил взорвавшийся искрами об асфальт бычок, быстро оделся, положил ключи на столик и вышел...